Келли сделал глубокий вдох и начал взбираться по ней. Они равномерно смешивали молочный сахар с героином, просеивали смесь и ссыпали ее в большие тазы из нержавеющей стали, стараясь добиться однородности смеси. Он вспомнил, как еще ребенком помогал матери печь пироги, следил за ней, запоминал ее действия, которые дети обычно сразу же забывают, стоит им познакомиться с бейсболом. Но это была легкая часть работы.
Затем наступала утомительная и однообразная часть, когда приходилось точно отмеривать порции, ссыпать их в пластиковые конвертики, которые нужно было запечатывать, складывать стопками, считать и укладывать в пакеты. В четыре часа будет очередной перерыв, а пока им требовалось время, чтобы восстановить силы. Фил беспокоился изза всего этого порошка, пыль от которого висела в воздухе. А вдруг он надышется наркотика? Вдруг эта пыль подействует на него? Если его снова пошлют заниматься этим, он непременно привезет с собой какуюнибудь маску. Филу нравилось получать деньги за продажу героина, но у него не было ни малейшего желания самому пользоваться им. Фил работал чуть быстрее других, чтобы поскорей отделаться. Подойдя к коробке со льдом, он извлек оттуда полукилограммовую упаковку чистого героина. От пластикового мешочка исходил отвратительный запах какогото химического препарата. Так пахло в школьной биологической лаборатории формальдегид, вспомнил он.
Фил разрезал мешочек перочинным ножом, высыпал героин в первый таз, добавил заранее отмеренное количество сахарной пудры и принялся смешивать все это при свете керосиновой лампы. Это прозвучало для них совершенно неожиданно. Они увидели в дверях чьюто фигуру. Мужчина был одет в маскировочный военный комбинезон, его лицо было раскрашено маскировочной краской, и в руке он держал пистолет. Его жертвы сами позаботились об этом. Он сделал жест левой рукой. Келли молча махнул рукой второму белому парню. Мне известно очень многое.
А ну, на палубу, быстро. Берт тут же повиновался. Пускай пока спит, решил он. Его первой задачей был обыск. У двоих он обнаружил по маленькому револьверу, а у третьего в кармане оказался бесполезный перочинный нож. Как и полагается, текст донесения был кратким и сдержанным. Прочитав его, академик пришел в ужас. Но допустить, чтобы стало известно, что советский офицер замешан в такой скандал, настоящее безумие! Разумеется, если факты, приведенные в депеше, соответствуют действительности. Оно лежит у меня на столе.
Если то, что утверждают американцы, правда, я настаиваю на том, чтобы были приняты немедленные меры. Предание гласности такой идиотской операции может иметь самые губительные последствия. Попытка убедить военных потребует слишком много времени. Вы считаете, что к нашему мнению прислушаются? Наши братья по социалистическому лагерю? Они уже несколько недель настаивают на немедленных поставках, ответил заместитель председателя. Как это типично для создавшейся безумной ситуации, подумал академик. Мы посылаем ракеты, которые приведут к гибели многих американцев, для того чтобы спасти нескольких. Впрочем, американцы поймут это. Если нужны доказательства необходимости разрядки, лучшей иллюстрации не придумаешь. Какое бессмысленное отвлечение сил от важных вопросов. Он не покидал своей камеры на протяжении нескольких месяцев, и запах воздуха, пусть душного и теплого, казался ему даром свыше.
Полковник сосчитал остальных американских офицеров, выстроившихся в шеренгу, восемнадцать человек, такие же, как и он, примерно одного возраста и посмотрел на их лица, насколько это было возможно в сгущающихся сумерках. Одного из них он помнил по встрече в лагере давнымдавно, судя по всему морской офицер. Они переглянулись и едва заметно улыбнулись друг другу. Так же поступили и все остальные. Вот если бы охранники разрешили им поговорить, но первый же офицер, попытавшийся сделать это, получил удар по лицу. Несмотря на все, они рады были увидеть лица соратников, осознать, что больше не одни, что рядом с ними соотечественники. Такая мелочь и одновременно так много. Закариас выпрямился, насколько ему позволяла больная спина, и расправил плечи. Низкорослый офицер северовьетнамской армии обратился к своим солдатам, тоже выстроившимся на плацу.
